Учителя Рубенса » Брюссельский музей » Рубенс в Мехелене » Картины Рубенса » Антверпенский музей » Рубенс-портретист » Гробница Рубенса »

Мария, преклоняющаяся перед Христом 1 2 3 4

Вина ли это пышной и галантной эпохи, ее официальных парадных и жеманных манер? Вина ли самих женщин, из которых каждая стремилась к придворному идеалу? Быть может, их плохо наблюдали и писали небрежно? Или, может быть, так было принято, чтобы из всех видов изящества и красоты только определенный вид соответствовал требованиям хорошего тона, хорошего вкуса и этикета? Глядя на портреты, трудно узнать, какой нос, рот, овал лица, цвет кожи, взгляд, какая степень строгости или легкомыслия, стройности или дородности, какая наконец душа свойственна каждой из этих знаменитых особ,- до того они похожи друг на друга в своей импозантной роли фавориток, интриганок, принцесс, знатных дам. Вы знаете только то, что они о себе думали, какими они себя изображали или какими их изображали, в зависимости от того, сами ли они писали с себя литературные портреты или поручали писать их другим. Начиная с сестры принца Конде и до мадам д'Эпине, то есть на протяжении всего XVII и большей половины XVIII века, на всех портретах этих женщин мы видим только прекрасный цвет лица, красивые Рты, великолепные зубы, дивные плечи, руки и грудь. Они сильно обнажаются или позволяют обнажать себя, показывая нам лишь несколько холодные совершенные формы, отлитые по одному безупречно красивому типу, следуя моде и идеалу времени. Ни мадемуазель де Скюдери, ни Вуатюру, ни Шаплену, ни Демаре, ни одному галантных писателей, восхищавшихся их прелестью, не пришла мысль оставить нам хотя бы один портрет, пусть менее лестный, но более правдивый. С трудом можно отыскать в галерее отеля Рамбуйе цвет лица менее божественный, губы не столь чистого рисунка и безупречного алого цвета.

Нужен был самый правдивый и великий портретист того времени Сен-Симон, чтобы показать, что женщина может быть очаровательной, не будучи совершенной, и что выразительность лица, природное изящество и внутренний огонь придавали особую привлекательность, например герцогине дю Мен, несмотря на ее хромоту, или герцогине Бургундской, несмотря на смуглый цвет кожи, очень низкий рост, непоседливость и выпавшие зубы. До этого кистью портретных мастеров управлял лишь девиз: не слишком много, не слишком мало. Что-то внушительное, торжественное, что-то вроде трех сценических единств, требования полной законченности фразы сковало эти портреты почти царственным безличием, которое для нас, людей нового времени, совершенно противоположно тому, что нас чарует. Времена изменились. XVIII век разбил многие формулы, поступив с человеческим лицом так же бесцеремонно, как и с другими единствами. Однако наше столетие возродило, но уже с другими вкусами и другими модами, ту же традицию портретов, не выражающих характера, ту же парадность, менее торжественную, но еще худшую. Припомните портреты времен Директории, Империи и Реставрации: портреты Жироде, Жерара (я исключаю портреты Давида - впрочем, не все - и некоторые портреты Прюдона - также не все). Составьте галерею из великих артисток и светских дам - Марс, Дюшенуа, Жорж, императрицы Жозефины, мадам Тальен, даже единственные в своем роде головы мадам де Сталь и очаровательной мадам Рекамье, - и вы увидите, как мало здесь жизни, разнообразия, личных черт, которыми так полна любая серия портретов Латура, Гудона, Каффьери. Итак, принимая во внимание различие эпох и талантов, вот что я нахожу в портретах Рубенса: неточность и условность, один и тот же рыцарский облик у мужчин, одну и ту же царственную красоту у женщин, ничего индивидуального, что бы останавливало внимание, захватывало, наводило на размышления и никогда не забывалось. Ни одного уродливого лица, ни одной впалости в контуре, ни одной шокирующей своей странностью черты.
Замечали ли вы когда-нибудь в нарисованном Рубенсом мире мыслителей, политиков, воинов какую-нибудь характерную и совсем личную особенность, что-нибудь вроде соколиной головы Конде, испуганных глаз и немного мрачного выражения Декарта, тонкого и обаятельного лица Ротру, угловатой и задумчивой маски Паскаля, незабываемого взгляда Ришелье? Как могло случиться, что человеческие типы буквально кишели перед другими великими наблюдателями а Рубенсу не попадался ни один поистине своеобразный человек? Эти соображения я хотел бы подтвердить убедительнейшим примером. Представьте себе Холбейна перед моделями Рубенса, и перед нами тотчас же возникнет новая галерея людей, очень интересная для моралиста и равным образом ценная для истории быта и для истории искусства. Согласитесь, такую галерею Рубенс не обогатил ни единым типом.

Брюссельский музей обладает четырьмя портретами кисти Рубенса, и именно воспоминание о них и наводит меня на эти размышления. Эти четыре портрета довольно верно передают сильные и слабые стороны таланта Рубенса как портретиста. Два из них - портреты эрцгерцога Альбрехта и инфанты Изабеллы - прекрасны. Они были заказаны для украшения триумфальной арки, воздвигнутой на площади Мейр по случаю приезда Фердинанда Австрийского, и, как говорят, Рубенс работал над каждым портретом один день. Они больше натуральной величины, задуманы, нарисовны и исполнены в духе итальянской манеры - широкодекоративной, немного театральной, весьма подходящей к своему назначению. В них чувствуется влияние Веронезе, но оно так удачно растворено во фламандской манере письма, что Рубенс, кажется, никогда лучше не овладевал стилем и в то же время никогда не оставался в большей степени самим собой. Здесь проявилась его особая манера заполнять полотно, компоновать грандиозный узор из бюста и рук в различных их положениях и с различными жестами, укрупнять очертания, придавать величественную строгость одежде, уверенно очерчивать контур, писать то жирным, то плоским мазком, что не свойственно портретам Рубенса и скорее напоминает лучшие куски его картин. Поэтому и сходство, привлекающее уже издали наше внимание, благодаря нескольким метким и обобщенно взятым акцентам, можно было назвать эффектным сходством. Работа необычная по быстроте исполнения, уверенности, вдумчивости и - в рамках данной разновидности портрета - необычайная по красоте. Она поистине великолепна. Рубенс чувствовал себя здесь привычно, на родной почве, в мире своей фантазии, очень ясных, быстрых и восторженных наблюдений. Он не писал бы иначе и свои картины: успех был обеспечен.

  Социальная реклама: »