Антонис ван Дейк » Якоб Йорданс и фламандские караваджисты » Натюрморт, анималистическая живопись, пейзаж » Мастера бытовой живописи » Краткий словарь сюжетов и образов мифов и легенд »

Автопортрет в кругу друзей 1 2 3

Иной характер имеет «Сцена в кабачке». Вместо карикатурных, похожих одна на другую физиономии ранней картины мы видим здесь острохарактерные, почти портретно-индивидуальные типы. Число фигур ограничено, и изображенная сцена сосредоточена уже не на переднем плане композиции, а развернута в ясно ощущаемом пространстве. Гротескно заостренные характеристики уступили место несравненно более глубокому и тонкому проникновению в существо представленных характеров. Перед нами реальный эпизод повседневной жизни убогого деревенского кабачка: деревенский скрипач, с воодушевлением горланящий какую-то песню, и несколько восторженно внимающих ему слушателей. Но не внешняя, событийная сторона избранного эпизода привлекла художника. Здесь он уже более не «живописец комических жанровых сцен», каким его характеризует картина «Деревенский шарлатан». «Сцена в кабачке» - не повествование, не рассказ, а словно выхваченное из реальной действительности живое ее мгновение, запечатленное во всей своей полноте и неповторимости. Недаром художник остановил свой выбор на передаче кульминационного момента действия, когда возбуждение скрипача, дошедшего, должно быть, до самого патетического места песни, передалось и его слушателям, забывшим, кажется, обо всем на свете... Это умение схватывать наиболее острый, напряженный момент в развитии сюжета и органично увязывать с действием расположение всех фигур в композиции, резко отличающее Брауэра от других фламандских жанристов, позволяет непосредственно сблизить художника с Рубенсом, искусство которого сыграло, очевидно, немалую роль в формировании у младшего его современника высокой культуры композиционного и живописного мастерства. Ведь именно примеру великого своего соотечественника был, должно быть, обязан Брауэр поразительной цельностью своих живописных построений, в которых брутальность образа и тонкая гармония красочного строя сливаются в нерасторжимое единство. Так, в «Сцене в кабачке» Брауэр, подобие волшебнику, преображает грубые одежды бедняков и жалкую обстановку помещения в изысканный живописный мотив, извлекая из своей палитры тончайшие оттенки черного, серого и оливкового тонов и включая в эту приглушенную гамму красок более яркие цветовые удары красных, розовых, голубых, оранжевых и темно-синих пятен, звучащих, однако, как и во всех поздних работах художника, словно под сурдинку.

По легкости и какой-то особой воздушности письма, смелой и динамичной живописной манере, а также прозрачности красок поздние работы Брауэра сопоставимы, пожалуй, только с эскизами Рубенса. Неудивительно, что они пользовались немалым успехом у коллекционеров-знатоков, некоторые из которых охотно одалживали художнику крупные денежные суммы в надежде получить от него картины. А на картины Брауэра были весьма высокие по тому времени цены. К тому же их было нелегко купить, поскольку художник работал медленно, доводя до совершенства каждую из своих композиций, да, кроме того, нередко расплачивался ими с многочисленными осаждавшими его кредиторами.
Искусство Брауэра обогатило фламандскую живопись новыми сюжетами, дав толчок развитию бытовой картины, однако по-настоящему достойных продолжателей не имело: уже ближайшие ученики художника избрали иное творческое направление. Крупнейшим среди них по праву считается Давид Тенирс Младший (1610-1690), сын антверпенского живописца и торговца картинами Давида Тенирса Старшего (1582-1649). С Брауэром молодой Тенирс сблизился, должно быть, вскоре после того, как тот переехал на жительство в Антверпен. Первые картины начинающего свой путь художника носили явно подражательный характер. Причем их зависимость от Брауэра была столь значительной, что долгое время произведения обоих живописцев часто смешивали. Однако, восприняв тематику и некоторые живописные приемы Брауэра, Тенирс выработал собственный стиль, превратившись за довольно короткое время из последователя Брауэра в его антипода. Впрочем, уже в тех ранних работах молодого мастера, в которых его зависимость от образца сказывается еще достаточно сильно, творческая индивидуальность художника ясно заявляет о себе. Так, в картине «Флейтист», исполненной Тенирсом, очевидно, в середине 1630-х годов, при всей близости к произведениям Брауэра (недаром до сравнительно недавнего времени она причислялась к поздним работам последнего), совершенно отсутствуют отличающие его композиции напряженная внутренняя сила и страстная эмоциональность. Характерен для Тенирса сам выбор мотива - изображение флейтиста, спокойно наигрывающего неторопливую, негромкую мелодию. Тенирсу вообще мир сильных, ярких эмоций был чужд. Бури и кипучие страсти неведомы его героям. Не случайно, даже обращаясь к тем же сюжетам, что и Брауэр, он всегда предпочитал изображать мирные, неконфликтные ситуации («Крестьяне, играющие в орлянку», «Картежники»). И, наверное, поэтому картины художника с царящей в них особой атмосферой бесстрастия и умиротворенности не столько направляют наш взор к творчеству главного предшественника и образца Тенирса, Брауэра, сколько заставляют вспомнить утонченное «кабинетное» искусство начала XVII века, в частности произведения Яна Брейгеля Бархатного. Ведь по самому своему духу искусство Тенирса, далекое от проблем реальной жизни, родственно исканиям прославленного мастера рафинированной «кабинетной» живописи.

Впрочем, такова была судьба поколения Тенирса, жившего в эпоху перерождения господствующего художественного вкуса, когда всячески поощрялось искусство, не столько обращенное к реальной действительности, сколько от нее отворачивающееся. Тенирс чутко уловил эту перемену. И не живая реальность, запечатленная во всей своей подчас неприглядности, как на картинах Брауэра, а лишь некое облагороженное ее подобие разворачивается перед нами в нескончаемом потоке его композиций. Подобная компромиссность творчества, помноженная к тому же на утонченное живописное мастерство, обеспечила Тенирсу ранний и продолжительный успех. Необычайно работоспособный художник, он написал за свою долгую жизнь не одну сотню картин. Недаром ему приписывают слова: «Чтобы разместить все мои картины, нужно построить галерею длиною в два лье». Тенирс не знал отбою от заказчиков и главных покровителей нашел в лице правителя Южных Нидерландов эрцгерцога Леопольда Вильгельма Австрийского, назначившего художника в 1651 году своим придворным живописцем и хранителем картинной галереи в Брюсселе (впоследствии она вошла в собрание Художественно-исторического музея в Вене), а также испанского короля Филиппа IV, собравшего в Мадриде самую большую в мире коллекцию картин мастера (ныне - в Прадо).

  Социальная реклама: »