Введение » Антверпен - Италия - Испания » Растущая слава » Галерея Марии Медичи » Дипломатическая деятельность » Последнее десятилетие »

Альберт и Николас Рубенсы, дети художника 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22

Рубенс - Гевартсу

Мадрид, 29 декабря 1628 г. [флам. и лат.]
Милостивый Государь.
Мой ответ по-фламандски в достаточной степени покажет Вам, что я не заслуживаю чести, которую Ваша Милость оказывает мне своими латинскими письмами. Мои упражнения и занятия языком и литературой древних относятся ко времени столь отдаленному, что мне пришлось бы просить разрешения делать ошибки. Так не посылайте же на школьную скамью человека моего возраста. Я старался разузнать или разыскать в частных библиотеках что-нибудь новое о Вашем Марке - но безуспешно. Однако некоторые утверждают, будто видели в знаменитой библиотеке св. Лаврентия два рукописных кодекса, помеченных именем божественного Марка; но все обстоятельства, объем и вид этих кодексов (мой собеседник не знал ни слова по-гречески) заставляют меня думать, что они не содержат ничего значительного или нового. Вероятно, все это уже хорошо известно и относится к изданным произведениям Марка. Свет ли знания или только поток нечистот родился бы от их сличения с другими - не мне судить, потому что время, мой образ жизни и мои занятия увлекают меня в другую сторону, а главное - собственное невежество отдаляет меня от тайного святилища муз. Полагаю, что Вы познакомились с доном Франческо Браво, племянником коменданта антверпенской крепости. Он несколько месяцев тому назад уехал из Испании в наши края. Он крайне тщеславится своим званием писателя и, если не ошибаюсь, стремится к неограниченной власти над критиками, а может быть, уже пользуется ею. Я передал ему сочинение, которое Вы дали мне в дорогу, полагая, что он может там найти и сделать что-либо согласное с Вашими желаниями, но больше не видел ни его, ни Вашего сочинения. Вы весьма одолжили бы меня, выслав мне другой экземпляр. Этот кабальеро действительно произвел дорого стоившие и плодотворные изыскания в рукописном отделе библиотеки св. Лаврентия. Он говорит, что нашел чудесные вещи, в особенности среди трудов Отцов Церкви, бросающие свет на Тертуллиана, которому он угрожает множеством новых и удивительных разоблачений [Приписка на полях: Это письмо все состоит из помарок, но Вы извините друга, который страдает и борется с болезнью]. Изданного и комментированного Вами Папиниана дон Франческо тоже как будто упрекает за что-то, но, если я не ошибаюсь, это делается скорее по привычке и чтобы похвастаться, нежели на основании разумных причин и рассуждений. Но Вы сами можете увидеть этого человека и судить о нем; это будет Вам полезно или забавно, а может быть, и то и другое вместе, это зависит от Вашей осмотрительности.
Я также познакомился с доном Лукой Торрио, который весьма любезен и скромен; он обещал сделать для меня все возможное, но я хотел бы пока что разобрать том африканских надписей - не столько ради божественного Марка и из желания быть Вам полезным (это могут сделать и другие, притом более точно, чем я), но также чтобы развлечься самому. Я попросил наших общих приятелей передать мое желание дону Торрио, потому что я пишу в постели, страдая подагрическими болями; он ответил мне короткой запиской, которую я посылаю Вам. Последнее время я сильно болел подагрой и лихорадкой и, по правде сказать, еле переводил дух между стонами и вздохами, но теперь, слава Богу, мне легче. О государственных делах я не могу сказать ничего хорошего или достоверного - я пока не вижу в них просвета. Маркиз не трогается с места и не проявляет ни малейшего желания возвратиться в Нидерланды, несмотря на неотступные просьбы, которыми Светлейшая Инфанта осыпает Короля. По ее словам, в отсутствие Маркиза все гибнет. Но он тверд духом и втайне (примите это слово в хорошем смысле) питает какой-то замысел. Маркиз уже четырежды получал приказы Короля и четырежды при помощи каких-то хитростей отвергал их или уклонялся от них. Не знаю, что случится, но отлично вижу, с каким намерением и какой целью это делается. Все прочее - тайна богов, сказать Вам больше я не смею и не могу. Потеря флота вызвала здесь большой шум, хотя пока не получено известия с нашей стороны, этому стараются не верить. Но, по общему мнению, это правда, и потери огромны, причем их следует приписать не злой судьбе, а собственной глупости и небрежности, потому что не было обращено должного внимания на своевременно полученные предупреждения и нужные меры не были приняты. Вы бы удивились, увидев, что не только многие, но почти все в восторге от того, что общественное несчастье позволяет по справедливости обвинять правительство и выказывать свою ненависть. Сила ненависти такова, что из-за нее забывают свои собственные несчастья и пренебрегают ими для наслаждения местью. Мне жаль только одного Короля. Природа одарила его всеми прекрасными качествами духа и тела, в чем я мог убедиться, встречаясь с ним каждый день; и если бы он не относился к себе столь недоверчиво и не был бы преувеличенно уступчив со своими министрами, то, клянусь Гераклом, он был бы способен нести тяготы власти и противостоять всем ударам судьбы. Ныне он платится за свою доверчивость и чужую глупость и окружен ненавистью, которая вызвана не им, и т.д. Так пожелали боги. Кладу перо и полагаю конец труду моему, но не моей к Вам преданности. Прощайте, превосходный и несравненный муж, и ежедневно возносите мольбы Фортуне о возвращении Вашего Рубенса, которого Вы по справедливости любите как истинного друга.
Вашей Милости покорный и преданный слуга
Пъетро Паоло Рубенс.

  Социальная реклама: »