Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы
IV. Дипломатическая деятельность. 1627-1630
Филипп IV – Инфанте Изабелле
Мадрид, 1 мая 1628 г. [испан.]
[...] Маркиз де лос Бальбасес сообщил мне о нескольких письмах, полученных им от Рубенса и относящихся к переговорам последнего с Жербье касательно мира с Англией, которыми весьма интересуется Ваше Высочество. Чтобы дать понять Рубенсу, сколь желательно такое соглашение, я приказал Маркизу ответить, что я весьма благосклонно отношусь к этим переговорам, и Рубенс может передать этот ответ, о чем я и сообщаю Вашему Высочеству. Я желаю также, чтобы Вы послали к Рубенсу курьера за полученными им подлинными письмами и шифровками, связанными с этим делом. В них могут заключаться слова, на которые Рубенс не обратил внимания; он мог также произвольно что-либо добавить или опустить. Следует видеть, на каких основаниях ведутся переговоры и какие люди в них участвуют. Я желал бы, чтобы Вы, Ваше Высочество, распорядились наилучшим образом по своему усмотрению всем этих делом и сообщили мне о своих намерениях. Да хранит Вас Господь и пр.
Рубенс - Пейреску
Антверпен, 19 мая 1628 г. [итал. и лат.]
Славнейший Синьор.
После того как я написал Вам по поводу древней живописи, найденной в садах Вителлия, я принялся припоминать ее как можно лучше и, кажется, нашел ошибку в моем описании, потому что новобрачная облечена в широчайший белый, слегка желтоватый пеплум. Она закутана до самой шеи, укрыта с головы до ног и сидит задумчиво и печально, а полуобнаженная женщина прикрыта только лиловой одеждой. Брачное ложе украшено резьбой. Затем, если я не ошибаюсь, поодаль стоит старуха, вероятно, служанка, держащая корзиночку и жертвенный сосуд, по всей вероятности, для новобрачной. Поразмыслив, я припоминаю, что большинство римских знатоков считали полуобнаженного и увенчанного цветами юношу новобрачным, который с нетерпением, как бы из засады, смотрит на невесту и подслушивает, о чем разговаривают женщины. О трех женщинах, приносящих жертву, из которых две в лучистых венцах, а третья, как мне кажется, в митре, я не могу сказать ничего положительного, кроме того, что они должны быть богинями, охраняющими брак и чадородие. Может быть, одна из них - царственная Юнона, которую я, впрочем, никогда не видел в таком головном уборе, а другая - Люцина, ибо лучи, без сомнения, знаменуют свет, и сама луна заимствует свое сияние от солнечных лучей.
О группе, находящейся по другую сторону ложа и соответствующей группе жертвоприношения, я писал в предыдущем письме. Вот все, что я могу сказать, впрочем, весьма сбивчиво по памяти и без подготовки. Но если Вы соблаговолите прислать мне рисунок (чтобы я мог судить с уверенностью, он должен быть раскрашен и хорошо исполнен), я выскажу более отчетливое и основательное мнение.
Кончая письмо, я целую от всего сердца руки Вашей Милости и поручаю себя Вашему благорасположению.
Вашей Милости преданный слуга
Пъетро Паоло Рубенс.
Пейреск – Рубенсу
Экс, 19 мая 1628 г. [итал.]
Славнейший Синьор.
Во вторник вечером с лионской почтой я получил Ваше письмо от 27 апреля, а в прошлую субботу Ваш родственник господин Пикери приезжал сюда специально, чтобы передать мне в собственные руки ящичек с отпечатками в отличной сохранности: ни один из находившихся в нем 56 отпечатков не был поврежден. Я чрезвычайно признателен за величайшую любезность Вам и господину Пикери, который доставил мне это удовольствие, проявив такую заботливость, рвение и благожелательство. [...] Содержимое ящичка послужило мне сладчайшим и роскошнейшим лакомством, какое я пробовал в жизни, я не мог налюбоваться красотой и совершенством этого сокровища гемм, относящихся к самым благородным и редким среди всех резных камней древности. Я наслаждался изображениями на отпечатках почти так же, как если бы видел сами геммы.
Большие камеи с Александром Великим, по-моему, особенно удивительны, а также изображения царственных женщин: Клеопатры, Агриппины, Ливиллы, Мессалины; думаю, по прошествии стольких веков им теперь нет цены. Антиох вместе с его супругой - величайшая редкость, а Константин Великий вполне достоин изображенного лица. Еще прекраснее большой Клавдий с эгидой, Минерва и статуя Августа с трофеем и Купидоном; если по красоте Цвета камень соответствует искусной резьбе, думается, его следует отнести к числу благороднейших. Впрочем, мне хотелось бы видеть оригинал и выяснить, полностью ли он античной работы. Ведь часто встречаются античные произведения, которые остались незавершенными и были в наши дни закончены рукою ремесленника. Вы сами верно заметили, что голова была подправлена; боюсь, что аналогичным образом был подправлен и трофей, возможно, оставшийся незавершенным в античные времена; особенно это касается Купидона, помещенного, как мне кажется, необычным образом. [...] Кончаю, принося бесконечную благодарность за то, что Вы уступили мне наконец, обещав прислать свой портрет. [...]
« назад вперед »
|
