Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы
IV. Дипломатическая деятельность. 1627-1630
Рубенс – Пьеру Дюпюи
Антверпен, 20 января 1628 г. [итал.]
Славнейший и досточтймейший Синьор.
Учитывая на редкость дурную погоду, я не удивляюсь, что оба Маркиза потратили неделю на дорогу, если не считать первого дня (3-го числа сего месяца), поскольку они отправились в путь к вечеру. Пишут, что они вытерпели большие неприятности из-за дурных дорог, причем опрокинулось несколько фургонов с поклажей. Если я не ошибаюсь относительно присущего парижанам любопытства, появление знаменитого Маркиза Сшшолы должно было вызвать некоторое стечение народа. Я рад, что Вы, увидев модель, сможете теперь лучше судить о сходстве портрета, работа над которым уже значительно продвинулась [На полях: зимой картины пишутся медленно, потому что краски сохнут с трудом]. Я получил два тома писем господина Бальзака и, листая их, прежде чем отдать переплести, встретил чуть ли не на первой странице его Филавтию, из-за которой он заслуженно получил прозвище Нарцисса. В его стиле есть изящество и тонкость ума, который казался бы благородным, не будь он опьянен пустым тщеславием [На полях: Inest ille contemptor animus et commune nobilitatis malum, superbia] [Он преисполнен пренебрежения и гордости - этого обычного недостатка знати. - Лат.]. Приношу Вам тысячу благодарностей за эти книги; мне хотелось бы также быть Вам полезным в подобных или иных, более значительных делах. Я пока не выслал Вам книгу де Би, потому что она была sub praelo et jam prodiit auctior et ab eodem Auctore recognitus [На полях: Joanne Hemelario] [в печати и скоро выйдет, исправленная тем же автором - Иоанном Хемеларом. - Лат.]. Но при первой же возможности Вы ее получите.
Господин Моризо своими похвалами превратил бы меня во второго Нарцисса, если бы я не приписывал все его высокие и приятные слова учтивости и прилежанию, ибо он воспользовался моей работой как слабым поводом для упражнения своего красноречия. Стихи его поистине восхитительны и по изобилию вдохновения превосходят наш век, я же никогда не имел в мыслях жаловаться на что-либо, кроме моего несчастья, что столь великий поэт, оказав мне честь восхвалять мои произведения, не был осведомлен о всех тонкостях сюжетов. Правда, трудно все их точно уяснить без некоторых пояснений самого автора. Я не могу сейчас ответить на его письмо, но при первой возможности охотно это сделаю и уточню то, что он опустил, изменил или исказил in alium sensum [в ином смысле. - Лат.]; таких мест не много, удивительно, что он по одному виду проник столь далеко в глубь смысла. Правда, я не нахожу письменной программы этих картин, а память моя может оказаться не такой надежной, как мне хотелось бы, но я сделаю что смогу, чтобы удовлетворить его. Наш Посланник давно просил разрешения оставить свой пост и теперь с радостью уезжает, но боюсь, дело еще будет тянуться некоторое время, его преемника назначат не так скоро, как ему бы хотелось, если только он лично не добьется этого от Светлейшей Инфанты, воспользовавшись ее женской податливостью. Здесь не происходит ничего нового, и потому я кончаю, целуя руки Вам и Вашему брату.
Вашей Милости преданный слуга
Пъетро Паоло Рубенс.
Рубенс – Пьеру Дюпюи
Антверпен, 27 января 1628 г. [итал.]
Славнейший Синьор.
Я получил Ваше любезнейшее письмо от 20-го числа сего месяца вместе с письмом от нашего Посланника, неожиданным для меня, так как на основании его же собственного сообщения я полагал, что он уже уехал из Парижа. Мне приятно, что господин Маркиз с удовлетворением покидает Ваш двор; на основании близкого знакомства могу свидетельствовать, что он поистине заслуживает, чтобы с ним обращались, как с благородным человеком. Это самый благоразумный и осмотрительный из всех знакомых мне людей, очень скрытный относительно своих замыслов и неразговорчивый более из боязни сказать слишком много, чем от недостатка ума или дара речи. О его мужестве я не говорю, ибо оно всем известно. В опровержение моего первоначального мнения [На полях: я сомневался в нем, поскольку он итальянец и генуэзец, я многократно убеждался в его честности и твердости его слова. Что же касается моей Галереи, я и не предполагал, что Его Превосходительство возьмет на себя труд пойти ее посмотреть, ибо он разбирается в живописи и наслаждается ею не более, чем какой-нибудь грузчик; если же он пошел туда, то только ради Королевы-Матери. Напротив, его зять маркиз Леганьес относится к числу величайших поклонников этого искусства. Я начал работу над эскизами для второй Галереи; думается, она будет величественнее первой, соответственно достоинству темы, так что я надеюсь скорее подняться выше, нежели спуститься. Только бы Бог дал мне жизнь и здоровье, чтобы довести дело до конца, а Королеве-Матери - время, чтобы долго наслаждаться своими золотыми палатами.
Здесь нет никаких новостей о делах мира и войны или каком-либо ином важном событии. Сюда приехал резидент Дании при Генеральных Штатах Соединенных Провинций, он имеет наше разрешение на проезд и отправляется в Англию. Благодарю Вас за Триумфальную надпись, но здешние знатоки грамматики сомневаются, что слово fugalis начинается с короткого слога. Мне же она кажется торжественной и прекрасной. Купец по имени Ян ван Мехелен [На полях: его считают агентом отцов-иезуитов], отправившийся на Сен-Жерменскую ярмарку, передаст Вам книгу де Би. При первом удобном случае я пошлю Вам также Stemmata Principum Мирея. Не имея более, что сказать, целую руки Вам и Вашему брату.
Вашей Милости преданный слуга
Пъетро Паоло Рубенс.
Я очень рад, что господин Пейреск здоров. Я передал его ящичек с отпечатками одному другу, который вручит его ему в собственные руки.
Извините меня за небрежность: я думал, что это целый лист бумаги, а когда увидел, что часть обрезана, было уже поздно переписывать письмо. Господин Посланник не сообщил мне, каким путем следует теперь посылать наши письма. По собственному почину я отправляю это письмо господину секретарю Ле Клерку в надежде, что он передаст его Вам. Здесь такой сильный холод, что чернила застывают на конце пера.
« назад вперед »
|
