|
Питер Пауль
Рубенс, 1638
1
2
3
4
5
6
7
|
К.В.Уэджвуд. "Мир Рубенса"
Исследование творчества
Неиссякаемая мощь
Вскоре после приобретения своего сельского поместья Шато де Стеен, расположенного в восемнадцати милях к югу от Антверпена, Рубенс начал серьезно приспосабливать свой талант и свое искусство к окружающей местности и ее жителям. Еще до того, как перебраться на новое место жительства, он приблизительно в 1630 году создал свою главную работу, отражающую его давнишний интерес к этой теме. Это сцена веселого сельского праздника, который обычно называют «Кермесса», то есть традиционная ежегодная ярмарка-карнавал в Нидерландах. Великий Питер Брейгель, которым Рубенс так восхищался, неоднократно в своем творчестве прибегал к этой теме.
Рубенс идеализировал фламандских крестьян не в большей степени, чем это делал сам Брейгель. Его бражники - крепко сбитые крестьяне, за движениями которых он пристально наблюдал и поведение которых является логическим завершением любой сельской сценки. Он предпочитал выражать свое восхищение их похотливой веселостью, их радостью жизни, чем постоянно напоминать о нищете и нечистоплотности их существования, об их страданиях, которые им приносят чума, голод и война. Его необузданную «Кермессу» можно считать вкладом Рубенса в стойкую, несломленную жизнеспособность своих скромных и смиренных соотечественников.
Чем больше ему нравился окружающий его поместье пейзаж, тем больше крепло его желание сосредоточиться в основном на ландшафтах. Одним из самых удачных и красивых интерпретаций этой темы стало изображение его нового сельского дома «Шато де Стеен». Ровная зеленая местность, разрезаемая ручьями с чередой деревьев по берегам и редкими клиньями лесов, теряется где-то за голубоватым горизонтом. Косые лучи вечернего света падают через рощицу высоких деревьев на мягкий фасад и поблескивающие стеклами окна большого дома, расположенного слева, с самого края картины. Птицы, дикие цветы, ветки деревьев и их листва - все это выписано с удивительной точностью, и каждая деталь на первом плане отлично подчинена всей целостной картине. Это точное воспроизведение фламандского сельского пейзажа. Несомненно, Рубенс сам выбирал, а иногда и придумывал отдельные детали, но он здесь ничего не романтизировал. Если бы только не магия его света, то вся картина была бы прозаической, почти документально воспроизводящей все вокруг сценой. Но солнечный свет прославляет любой ландшафт, пусть даже самый заурядный. Рубенс, обладавший такой страстью к изменению красоты под воздействием света, обрел в пейзажной живописи еще одну сферу для изучения. Мягкое свечение летних вечеров приводило его в восторг, очаровывало, бросало ему вызов; снова и снова он предпринимал попытки схватить эту ускользающую яркость, так что иногда отваживался рисовать даже солнце, сверкающее между облаками.
Его интересовали и другие эффекты света, такие, как, например, неожиданная прозрачность воздуха после дождя. В картине «Ландшафт с радугой» передний план, на котором изображен скот, косари и возвращающиеся с поля девушки, отличается светом и яркостью, а задний план - плодородные земли затянуты туманом и дождем в голубоватой дали.
Он рисовал ландшафты для собственного удовольствия, чтобы удовлетворить свой интерес к этому жанру, для чего исследовал новую технику, старался показать голую, неприукрашенную, не изменяющуюся по требованию моды природу, без всяких усиливающих театральных эффектов, или приближенную к условному освещению мастерской. «Ни в одном другом жанре Рубенс не проявил в такой степени своего величия, как в ландшафте», - писал английский художник, мастер ландшафта, Джон Констебль (1776-1837), который всегда хвалил «свежесть и росистость, подчеркиваемую светом, которые Рубенс придавал ровному, монотонному пейзажу Фландрии». Знаменитая картина Констебля «Телега для сена» испытала на себе сильное влияние Рубенса. Она была выставлена в парижском салоне в 1824 году и явила собой поворотный пункт в пейзажной живописи XIX века. Таким образом нарисованные Рубенсом в старости ландшафтные эскизы все еще оказывали свое влияние и в последующие годы.
Довольство Рубенса в эти годы усиливалось тем благоприятным образом, который приняли общенациональные дела. По крайней мере, временно судьба улыбнулась Испанским Нидерландам под энергичным руководством молодого губернатора, кардинала-инфанта Фердинанда, который стал достойным преемником такого выдающегося военачальника, как Спинола. Французский король недавно объявил Испании войну, а это значило, что невезучие Южные Нидерланды теперь открыты для нападения не только со стороны голландской, но и французской границы. Французские и голландские армии поочередно осуществляли свои набеги на страну. Но Фердинанду удалось отразить вторжение и нанести им поражение в целой серии сражений, одержав серьезные и важные победы. Наиболее значительной из них оказалась победа при Калоо в 1638 году, в ознаменование которой Антверпен организовал триумфальную процессию. Рубенса снова попросили внести свой вклад в создание ярких декораций, и он, как и все его сограждане, весьма довольный успехами страны, создал эскиз разукрашенной гербами славной боевой колесницы.
Рубенс, однако, предпочитал даже хрупкое перемирие военным действиям. «Я миролюбивый человек, - писал он Пейреску. - Мне кажется, долг каждого человека, его первейшее желание - жить со спокойной совестью... Очень жаль, что все короли и принцы не разделяют такого настроения».
Хотя такое желание и несбыточно, все же приятнее чувствовать себя на стороне победителей. Рубенс не без патриотической гордости сообщал в том же письме Пейреску: «Здесь общественные дела изменили свой аспект; от наступательной войны мы перешли к оборонительной со всеми вытекающими отсюда преимуществами». Благодаря политическому искусству, проявляемому кардиналом-инфантом, Рубенс на протяжении своих последних лет продолжал утешаться такой приятной иллюзией. После его смерти страна, гибельно вовлеченная в беды разваливающейся Испании, потерпела сокрушительное поражение, от которого долго не могла оправиться.
Чувствуя некоторую уверенность в состоянии общественных дел и наслаждаясь давно заработанной праздностью, Рубенс уделял свое время не только увлечению пейзажной живописью, но и наблюдениям за крестьянами. Несмотря на состояние войны между их странами, он по-прежнему продолжал дружескую переписку с Пейреском, обсуждая с ним в письмах не только классическую античность, но и особые оптические эффекты цвета и многие другие научные вопросы. Кроме особого интереса к оптике, вкусы Рубенса соответствовали модным в то время течениям, включая всеобщее любопытство, возбуждаемое перспективой создания «перпетуум-мобиле».
« назад вперед »
|
