Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы
V. Последнее десятилетие. 1630-1640
Многие из наших солдат укрылись в соседнем лесу и в неровностях местности.
Несомненно, что разрыв между двумя Королевствами достиг высшей точки. Это чрезвычайно огорчает меня, потому что я человек мирных вкусов и заклятый враг войн, тяжб, столкновений и ссор publice et privatim [общественных и частных. - Лат.]. Кроме того, я не знаю, будет ли привилегия Его Величества действительной во время войны; может случиться, что все наши труды и расходы, понесенные, чтобы выиграть дело в Парламенте, окажутся напрасными. Но всего более я опасаюсь (Штаты Соединенных Провинций повелели даже во время открытых военных действий уважать данные мне привилегии), что наша переписка будет снова прервана на несколько лет совсем не по моей вине, но потому, что Ваша Милость - важное лицо, занимающее высокий пост, и Вы не сможете ее поддерживать, не навлекая на себя подозрений.
Во всяком случае, я буду - хотя и не без горьких сожалений - сообразовываться с тем образом действий, который будет необходим для спокойствия и безопасности Вашей Милости. От всего сердца покорнейше целую Ваши руки и остаюсь навеки Вашей Милости покорнейшим слугой.
Пъетро Паоло Рубенс.
О шкатулке пока нет никаких известий. Я, слава Богу, мало-помалу поправляюсь от приступа подагры и отдал распоряжение о мелких делах, порученных мне Вашей Милостью. Из медалей, перечисленных в Ваших заметках, господин Рококе до сих пор не мог разыскать ни одной.
Мне остается сказать об удивительных вещах, которые Ваша Милость сообщает мне о движении камней versus centrum gravitatis [к центру тяжести. - Лат.], что я отлично понимаю, и об обратном их движении от центра того места, где они образуются, к циркумференции, о чем, признаюсь, я никогда не слыхал и не пойму, как это может происходить, если Вы не соизволите высказаться яснее. Взаимосвязь менаду фазами луны и положением камня в мочевом пузыре Вашего больного родственника также ускользает от меня, но ввиду всякого рода неотложных дел я принужден отложить наш разговор об этих столь интересных и любезных мне предметах до более благоприятного случая. Я снова целую руки Вашей Милости.
Рубенс - Пейреску
Антверпен, 16 августа 1635 г. [итал.]
Высокочтимый Синьор.
Я бы не осмелился писать Вашей Милости в это беспокойное время, если бы не был восстановлен обмен письмами между обоими королевствами, так что парижская почта приходит и отправляется как обычно, и если бы Вы не вызвали меня на ответ, написав мне 19 июня письмо, которое я получил два дня тому назад.
Кроме того, я получил письмо от любезнейшего господина д'Обри. Он пишет, что со времени подачи противной стороной прошения о пересмотре дела оно находится все в том же положении, хотя он и приложил все старания, чтобы ускорить решение Суда. Господин д'Обри признается, что настоящий момент весьма неблагоприятен для меня и что сильнейший довод моих противников - это война; они говорят, будто я вымогаю у Франции огромные суммы за свои эстампы, причиняю этой монополией ущерб публике и т. п. Все это ложно, и я готов заверить под присягой, что никогда не посылал во Францию, прямо или через третьих лиц, других оттисков моих гравюр, кроме тех, которые были предназначены для Королевской Библиотеки, подарены нескольким друзьям или по просьбе Вашей Милости отданы в малом количестве на склад господину Тавернье, который ни разу не просил меня о дальнейшей присылке. Если все затруднения в этом, то я согласен, чтобы мои гравюры были изгнаны из Французского королевства; с меня достаточно и остальной Европы, которая воздает мне должное, что я ценю гораздо выше всех других выгод. Я просил господина д'Обри узнать у расположенного к нам господина Советника Совье, не рискуем ли мы проиграть дело; в таком случае следует пойти на соглашение с противником, который дал понять, что имеет то же намерение. Я человек мирный, ненавижу, как чуму, судебную волокиту и все прочие распри и полагаю, что каждый порядочный человек должен прежде всего стремиться к душевному спокойствию publice et privatim et prodesse multis, nocere nemini [в общественной и частной жизни, приносить пользу многим и никому не вредить. - Лат.].
К сожалению, Короли и владетельные особы не разделяют моей точки зрения, nam quidquid illi delirant plectuntur Achivi [ведь за все их безумства платятся греки, то есть народ. - Лат.]. Здесь обстоятельства совершенно изменились: от обороны мы всюду и весьма успешно перешли к наступлению. Если несколько недель тому назад шестьдесят тысяч врагов находились в сердце Брабанта, то теперь мы стали господами положения и располагаем столь же многочисленной армией; взяв Схенкеисханс, мы получили в руки ключи Бетувы и Велувы: и навели страх и ужас на врагов, причем Артуа и Геннегау сохранили свои войска и готовы отразить любой натиск. Трудно поверить, что две столь могущественные армии, предводительствуемые знаменитыми военачальниками, не свершили ничего славного, но, напротив, постоянно действовали невпопад, как будто злая судьба помутила их разум. Неприятель грешил нерешительностью, дурной стратегией, медлительностью, беспорядочностью, неосторожностью, отсутствием дисциплины и упустил все случаи восстановить свое положение и преуспеть, так что в конце концов был принужден позорно бежать, неся большие потери, ослабленный многочисленными случаями дезертирства, повсюду погибая поодиночке в крестьянских засадах и, наконец, умирая во множестве от дизентерии и чумы, как нам пишут из Голландии. Поверьте, я рассказываю это совершенно беспристрастно и говорю только правду. Я надеюсь, что Его Святейшество и Английский Король, а главное Господь Бог вступятся, чтобы потушить пожар (который не был потушен вначале), грозящий распространиться на всю Европу и опустошить ее. Но оставим дела общественные на попечение тех, кто несет их бремя, а сами утешимся рассматриванием наших безделушек.
« назад вперед »
|
