Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы
V. Последнее десятилетие. 1630-1640
Что касается господина аббата де Сент-Амбруаза, то уверяю Вас, что я - его покорнейший слуга и так высоко ценю его дружественность и расположение, что, лишившись его милостей, я потерял бы всякую надежду на удачу во Франции и не стал бы помышлять о работе для Королевы, Матери Короля, или о чем-нибудь подобном. Поэтому я признаю, что обязан ему всеми моими прошедшими успехами и т.д. А в настоящем я не думаю, чтобы между нами была какая-нибудь рознь, кроме некоторого недоразумения относительно размеров и симметрии Галереи Генриха Великого. Умоляю Вас решить, прав ли я, и всецело полагаюсь в этом на Ваше суждение.
Мне с самого начала прислали размеры всех картин, и господин аббат сопроводил их своими, по его обыкновению, весьма точными письмами. Руководствуясь его приказаниями, я сильно подвинул вперед некоторые из самых больших и значительных вещей, как, например, «Триумф Короля» для дальней стены Галереи. Затем тот же господин аббат де Сент-Амбруаз срезает мне у картины два фута в вышину и настолько повышает наличники дверей, прорезывающих в некоторых местах живопись, что я принужден безнадежно искалечить, испортить и изменить почти все, что я сделал. Признаюсь, я был этим весьма огорчен и жаловался самому господину аббату (никому другому), прося его не срезать голову у Короля, сидящего на триумфальной колеснице, и уступить мне полфута. Я также разъяснял ему, какое неудобство проистекает от увеличения вышеупомянутых дверей. Я говорил всем, что столько помех в начале этой работы кажутся мне плохим предзнаменованием для ее благополучного завершения. Я потерял мужество и, по правде сказать, был весьма Удручен всеми этими новшествами и переменами, вредящими и мне и самой работе, которая из-за этих урезок очень много потеряет в блеске и великолепии. К тому же, будь они указаны с самого начала, можно было бы превратить необходимость в достоинство. Тем не менее я вполне готов сделать все возможное, чтобы угодить господину аббату и служить ему, и прошу Вас благоприятствовать мне, насколько возможно. Quid enim male feci? [что же дурного я сделал? - Лат.]. За это я готов покорнейше служить Вам всю мою жизнь, не считая предшествующих одолжений, благодаря которым я, как и многие другие люди, стал Вашим покорнейшим и преданнейшим слугой.
Пъетро Паоло Рубенс.
Прошу извинить меня за то, что я имел смелость написать письмо по-французски, совершенно не зная этого языка. Я поступил так только на этот раз, на случай, если понадобится показать письмо господину де Сент-Амбруазу. Прошу Вас передать от меня привет господину Вашему брату.
Запись в церковной книге приходской церкви Св.Иакова в Антверпене
6 декабря 1630 г. [лат.]
Петр Павел Рубенс, Елена Фоурмент х. Брак освящен в день св. Николая 1630 года, с оглашением разрешения и времени заключения брака, в присутствии Петра Фоурмента и Даниеля Фоурмента.
Каспар Геварций
На брак благородного и прославленного мужа, господина Петра Павла Рубения, рыцаря, секретаря Тайного совета Его Королевского Величества и пр., Апеллеса своего века, вступающего в желанный союз, и многодостойной девицы Елены Фоурмент, наделенной несравненной добродетелью и красотой, совершившийся в Антверпене в VI иды декабря 1630 года, [лат.]
Образ Елены Аргивской замыслил исполнить художник,
Блеск чудесных очей, эллинки дивной уста.
Выбрал во граде своем пятерых прекрасных кротонок,
Каждой чтобы черты облик Елены впитал.
Вот у одной лоб сияет, как снег, белизной беспорочной,
Золото мягких кудрей льется на плечи другой;
Третьей пурпурные щеки и шея кости слоновой,
Губы, как роз лепестки, спорит со звездами взор.
Пышные плечи и крепкая грудь у девицы четвертой;
Пятая - как молоко шея и руки ее.
Вот как изобразил Зевксид на картине единой
То, что природа дала порознь каждой из дев.
Только Рубений его превзошел, ибо кто же ответит:
Славим оратора мы или художника в нем?
Ныне владеет живою Еленою адуатуков,
Что далеко превзошла древней Елены красу.
Нет, не похвалит она за Ледою крылья лебяжьи,
Пусть их обманчивый блеск чище вершин снеговых,
Нет, не порочит лицо меж бровей ужасная мета,
Как Тиндариды чело (так ведь преданье гласит).
то даровал белизны латинянкам или гречанкам
Щедрый Амур, - все дары грудь осеняют ее.
Не таковой ли явилась из волн морских Киферея,
Бросив широкой волной с плеч золотые власы?
Не таковой ли предстала Эакову сыну Фетида,
На Фессалийской земле боги гостили когда?
« назад вперед »
|
