Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы
III. «Галерея Марии Медичи».
Переписка с Пейреском, Валаве и Дюпюи. 1622-1626
Я более всего огорчаюсь тем, что картина господина Кардинала не будет готова, а если и будет, то из-за свежести живописи ее нельзя везти. Но как я ни стремлюсь услужить этому вельможе, зная, насколько важно быть у него в милости, мне кажется, не имеет значения, закончу ли я картину в Антверпене или в Париже. Надеюсь, что в конце концов он останется доволен моим усердием, равно как и Королева-Мать, так что я по Вашему совету постараюсь найти какой-нибудь сюжет ему по вкусу. Я весьма признателен Ее Высочеству за желание видеть мои картины до ее отъезда и буду счастлив исполнить ее волю. Супруг Ее Высочества - принц Уэльский - величайший ценитель живописи из всех Государей на свете. У него уже есть кое-что моей кисти, и он с такой настойчивостью просил меня через английского резидента в Брюсселе, чтобы я прислал ему мой портрет, что было невозможно отказать; хотя мне казалось неприличным посылать мой портрет принцу столь высокого рождения, он поборол мою скромность. Если бы осуществился предполагавшийся союз, мне пришлось бы совершить путешествие в Англию; но ввиду того, что эта дружба остыла, замерли и сношения с частными лицами, так как судьба великих мира сего влечет за собой все остальное. Что же касается меня, то уверяю Вас, что я самый равнодушный к общественным делам человек на свете, за исключением тех случаев, когда дело касается моих перстней и моей собственной особы. Ceteris paribus [при прочих равных условиях. - Лат.] я почитаю весь мир своей родиной и уверен, что буду повсюду желанным гостем.
Здесь думают, что Вальтелина потеряна [для Габсбургов] и между папой и Королем Франции царит полное согласие.
Но довольно говорить об этом; о Бреде же следует сказать, что Маркиз Спинола все больше упорствует в своем желании взять крепость, и если чрезвычайный приказ его Государя не пошлет его куда-нибудь для предотвращения новых неудач (а я этого не думаю) - нет силы, которая могла бы спасти город, так хорошо он осажден. С самого начала Маркиз рассчитывал взять его не силой, но только осадой. Идут большие военные приготовления для защиты провинций Артуа, Люксембурга, Геннегау и Фландрии. Дай Бог, чтобы я успел приехать в Париж и вернуться оттуда до того, как начнутся военные действия.
Мне остается смиренно поцеловать Ваши руки и от всего сердца поручить себя Вашим милостям, уверяя Вас, что я останусь столь преданным Вам до конца моей жизни.
Петер Пауль Рубенс
Я передал Антуану Мейсу небольшой пакет с тремя книгами или, вернее, с двумя, потому что «Положение о Гербах» - всего один листок. Две другие - это «Христианский государь-политик» отца Скрибания и De Linteis Salvatoris [о саване Спасителя.- Лат.] господина Шиффле. Уверяю Вас, что Вы заплатите за них очень дорого, потому что этот господин Антуан берет за доставку не меньше двух франков. Я оставляю на Ваше усмотрение сбавить чрезмерную цену, то есть, по моему мнению, больше чем наполовину. Рисунка мумии там нет - я привезу его вместе с картинами.
Пейреск - Валаве
Экс, 17 февраля 1626 г. [франц.]
[...] Я бесконечно рад слышать, что господин Рубенс прибыл благополучно и что Вы воспользовались случаем оказать ему некоторые мелкие услуги и знаки доброжелательства. [...]
Рубенс – Инфанте Изабелле
Париж, 15 марта 1625 г. [итал.]
Светлейшая Государыня.
После того, как я отправил Монфорту письмо с еженедельной почтой, мною было получено весьма странное сообщение о приезде к здешнему двору господина Герцога Нейбургского с поручением и полномочиями Короля [Испании] вести переговоры и заключить мир с голландцами. Мне известна доблесть, достоинства и изобретательность Герцога, и все же это показалось мне очень странным, тем более что, как известно, решение Его Величества покоится на весьма шатком основании: все это исходит от секретаря де Би, который воображает, что совершил великое дело при здешнем дворе, договорившись через некоего Фукье с любимцем короля по имени Торас. Перед отъездом из Брюсселя я уже знал кое-что об этой интриге и постарался разузнать подробности о ее участниках. Поскольку это не держат в тайне, я все сообщил достойному господину де Мёлевелту, чтобы узнать его мнение и намерения. [...] В этих переговорах следует обратить внимание на их источник и инициатора. Зовут его, как сказано, Фукье, он играет при здешнем дворе роль просителя по какому-то делу и пользуется самой скверной репутацией, так как привык получать деньги за пустые посулы к ущербу третьих лиц. [Приписка на полях: Его хорошо знает господин де Мёлевелт и считает таким, как я описываю]. В прошлом году он сопровождал де Би в Париж и внушил ему, что для достижения мира следует получить - то есть купить на наличные деньги - поддержку фаворита Короля по имени господин де Торас, с которым Фукье якобы близко знаком. [...] Однако, зная положение вещей при здешнем дворе, мы придерживаемся твердого мнения, что это решение как нельзя более далеко от нашей цели и постыдно для Его Величества. Приезд господина Герцога из Испании покажется подозрительным; поскольку его собственные владения страдают от войны во Фландрии и он заинтересован в перемирии, словам его будет мало веры. Получится, что через господина Герцога и (что хуже) через французов Испания добивается договоренности со своими бунтовщиками. Это нанесет прямой ущерб славе Его Величества, поскольку он первым будет просить мира, а главное - дело это бесцельное и бесплодное, так как французы взяли за правило государственной политики постоянно разжигать войну во Фландрии и тем причинять Королю Испании вечные убытки и заботы, доказательством чему служит обильная помощь деньгами и людьми, которую французы оказывают голландцам с начала царствования Генриха IV по сегодняшний день. [...]
« назад вперед »
|
