Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы
III. «Галерея Марии Медичи».
Переписка с Пейреском, Валаве и Дюпюи. 1622-1626
Пейреск - Рубенсу
Париж, 14 апреля 1622 г. [итал.]
Славнейший Синьор.
Отправив пакет с размерами, я написал Вам еще одно письмо относительно переговоров с господином Рокко, но оно задержалось, так как тем временем почта в Антверпен уже ушла. Вы получите его вместе с этим письмом, в котором я должен дать Вам отчет о переговорах с господином Перришо, владельцем картин «Страшный суд» Тинторетто и «Актеон» Тициана. Он говорит, что купил «Актеона» У графа де Лимура, сына канцлера де Шиверни, который приобрел его в Венеции, когда проезжал через нее вместе с королем Генрихом III, а «Страшный суд» - у мсье Рокко, который купил его у одного парламентского советника по имени Катель, чей отец служил Екатерине Медичи, получившей эту картину в подарок от Венецианской Республики. О ценах он сказал, что отдал бы «Актеона» за двести ливров, то есть за шестьдесят шесть экю и сорок су, а за «Страшный суд» надеется получить сто пистолей; граф Шомберг присылал человека, чтобы посмотреть картину, и хотел сам ее увидеть, 0 был вынужден неожиданно уехать.
Я сказал ему все, что мог придумать, - что теперь, когда идет война, графу Шомбергу, да и всем другим, приходится думать не о картинах; что картины заметно попорчены и есть явная опасность их скорого разрушения и что его запросы чрезмерны. Он долго говорил о своем расположении ко мне, но когда я, наконец, потребовал точного ответа, то его единственной уступкой было, что он отдаст мне «Страшный суд» за двести экю или шестьсот ливров, и не меньше, а другую картину - за двести ливров. Когда я заговорил о покупке их обеих вместе и проявил некоторую холодность и равнодушие, он под конец сказал, что за сто пистолей отдал бы их обе. Подумайте и решите.
По-моему, они очень хороши, особенно «Страшный суд», и цена не слишком превышает их настоящую стоимость, если же предложить ему наличные деньги, он отдаст обе за двести экю. Я б этом не уверен, но предполагаю это, судя по его поведению. Я от него ушел, говоря, что вернусь с приятелем, более знающим, чем я, чтобы выиграть время и получить ответ Вашей Милости. [...] Я очень доволен, что Инфанте так нравятся портреты обеих Королев, и радуюсь этому вместе с Вами. [...]
Пейреск - Рубенсу
Париж, 22 апреля 1622 г. [итал.]
Славнейший Синьор.
Я получил письмо Вашей Милости от 14-го и 15-го сего месяца и, как Вы желали, беседовал с господином аббатом о порядке размещения картин в Галерее и о холсте, о котором господин аббат считает излишним писать Королеве, уверяя, что этот Ваш расход будет возмещен без всяких затруднений, когда Вы привезете сюда первые картины. Он так и пишет в прилагаемом письме, которое он принес мне домой. Что касается размещения картин, мы уже обсуждали его с господином аббатом, и он писал Королеве о затруднениях, на которые Вы указывали в одном из Ваших писем, но ответа Королевы не получил. Еще раньше ей было сообщено, что весьма затруднительно оставлять пока пустыми пять мест, и господину аббату разрешено свести их число до четырех и даже до трех, если уж иначе никак нельзя.
С этой целью желательно свести до двух или самое большее трех картины, относящиеся к испанскому браку, на том основании, что дело это касается не столько Королевы-Матери, сколько других лиц. Здесь даже хотели бы соединить два сюжета в одной картине, чтобы остальные посвятить событиям, связанным с особой Королевы-Матери.
Перехожу к частностям. Здесь хотят, чтобы картины следовали в таком порядке: в первом простенке Рождение [Марии Медичи]; во 2-м Воспитание, в третьем поднесение [ее] портрета Генриху IV, в 4-м получение кольца; в 5-м [ее] приезд в Марсель; в 6-м приезд в Лион; в 7-м Рождение Дофина; в 8-м Коронация; в 9-м смерть супруга и Регентство; в 10-м взятие Юлиха; в одиннадцатом Мирное Правление; в 12-м Совет Богов; в 13-м Брак Короля; в 14-м Брак Королевы Испанской. Следующие четыре панно - не меньше - должны остаться пустыми, чтобы занять их другими сюжетами, которые Вам сообщат со временем, причем последняя картина должна изображать передачу власти в руки сына. Таким образом, приходится миновать тот сюжет, где Вы хотели изобразить жреца-фламина, который казался самым прекрасным и благородным мне, но не другим людям, не понимавшим проявленного там изящества замысла и эрудиции. К тому же возникает большое неудобство, так как Коронация теперь приходится не на одну из больших картин, а на последнюю из маленьких по левой стороне, против чего я стал громко протестовать. Наконец господин аббат сказал мне, что если сюжеты со свадьбами можно свести до двух, то он оставляет на Ваше усмотрение, не вернуть ли на прежнее место картину с фламином, чтобы передвинуть Коронацию немного дальше и поместить там, где предполагалось первоначально, то есть на первом большом простенке.
Итак, Вам придется измыслить способ, как надлежащим образом изобразить испанские браки всего на двух картинах, и тогда Вы можете, если хотите, сделать картину с фламином, или Ваша фантазия подскажет какой-нибудь иной сюжет, предшествующий Коронации, чтобы заполнить один из восьми простенков перед девятым. Таковым могло бы быть прибытие в Париж или время, когда покойный Король начал приобщать Королеву к важнейшим совещаниям и делам государственного правления, готовясь отправиться за пределы королевства. Сей высокий сюжет будет весьма приятен тем лицам, от которых Вы зависите в этом деле.
« назад вперед »
|
