Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы
III. «Галерея Марии Медичи».
Переписка с Пейреском, Валаве и Дюпюи. 1622-1626
Рубенс – Пьеру Дюпюи
Антверпен, 1 октября 1626 г. [итал.]
Славнейший синьор.
К сожалению, у меня нет для Вашей Милости интересных новостей, так как при здешнем Дворе не происходит никаких событий; французский же Двор, напротив, столь велик, что там случаются величайшие перемены. Здесь все идет заведенным порядком, каждый министр служит, как умеет лучше, и не притязает на иные милости, кроме тех, которые подобают его званию. Поэтому каждый стареет и даже умирает в той же должности, не надеясь на какую-либо необычайную милость и не опасаясь немилости Государыни, которая ни к кому не питает ни особой любви, ни особой ненависти, но со всеми обращается мягко и благожелательно. Только Маркиз Спинола обладает властью и большим влиянием, нежели все остальные вместе взятые. По моему суждению, это человек предусмотрительный, осторожный, благоразумный и неутомимо трудолюбивый. [...]
Рубенс – Пьеру Дюпюи
Антверпен, 22 октября 1626 г. [итал.]
Славнейший синьор.
Лихорадка покинула меня, но я еще ощущаю последствия болезни. Как море после бури успокаивается не сразу, но лишь после некоторого волнения переходит к затишью, так и я нахожусь в промежуточном состоянии: я уже вне опасности, но еще не здоров. [...] Благодарю Вашу Милость за подробный отчет о придворных новостях; они немаловажны, особенно сообщение о величии Кардинала. О нем можно было бы сказать то же самое, что случилось в свое время при мне в Испании в царствование Короля Филиппа III. Давая аудиенцию одному итальянскому дворянину, Король отослал его к Герцогу Лерме (чьей аудиенции было очень трудно добиться) и услышал в ответ: «Если бы я мог получить аудиенцию у Герцога, я не пришел бы к Вашему Величеству». Думаю, затруднительно вести дела там, где только один человек может их решать, а Король существует лишь для видимости. [...] Такое положение вещей не может длиться долго. Господь да изменит это к лучшему, а также да пошлет Вам и Вашему брату долгую жизнь, здоровье и всяческое удовлетворение.
Посылаю Вам Scopas Ferrarianas x. Сам я этого не читал, ибо не имею желания bonas horas tarn male collocare [столь дурно употреблять дорогое время. - Лат.], читая подобные трусливые глупости, коим я враг по натуре. Располагайте мною свободно, если окажется, что я в чем-либо еще могу служить Вам.
Стихи о «Галерее Медичи» прекрасны, но, думается, я ничем не обязан поэту, который обходит меня молчанием. Правда, у меня не было времени, чтобы внимательно прочитать все, sed sparsim tantum [но лишь немногое выборочно. - Лат.]. Благодарю Вашу Милость за то, что Вы мне их прислали.
Вашей Милости преданнейший слуга
Пъетро Паоло Рубенс.
Рубенс – Пьеру Дюпюи
Антверпен, 29 октября 1626 г. [итал.]
Досточтимейший Синьор.
Я прочел более внимательно поэму о «Галерее Медичи». О достоинствах стихов уместно судить не мне, а людям сведущим в этом деле. Вдохновение показалось мне щедрым и обильным; слова и Фразы легко рождаются, чтобы выразить мысль автора. Если не ошибаюсь, он сын или родственник одного докладчика в Суде [Приписка на полях: господина Марешо], которого я встречал в Париже. Однако я жалею, что автор, в общем точно излагая замысел каждой картины, в некоторых случаях не понял истинного смысла, например, о четвертой картине он говорит: Mariam comendat Lucina Rheae [вместо города Флоренции], quae tanquam nutrix ulnis excipit suam elumnam [Люпина препоручает Марию Рее, которая, подобно кормилице, берет на руки свою питомицу. - Лат.]; причина этого Заблуждения в том, что как Рея и Кибела, так и города изображаются обыкновенно в виде женщин в венцах, представляющих собою городскую стену с башнями. Та же ошибка повторяется в объяснении девятой картины, автор принял город Лион, где завершился брак Королевы, за Кибелу: венец из башен и львы, впряженные в колесницу, сбили его с толку. Возвращаясь к четвертой картине, нужно сказать, что существа, названные в поэме Купидонами и Зефирами, - на самом деле счастливые часы рождения Королевы, о чем можно догадаться, потому что они женского пола и к тому же с крыльями бабочек. Юноша, держащий рог изобилия, наполненный скипетрами и венцами, - это добрый гений Королевы, а вверху - Стрелец, то есть знак ее гороскопа. Все это мне кажется более подходящим и более содержательным. Но пусть мои замечания останутся между нами и сказанными к слову, потому что я никак во всем этом не заинтересован. Пожелав углубиться в суть вещей, можно было бы найти еще много поводов для замечаний и критики. Но поэма коротка, и невозможно выразить все в столь немногих словах, хотя путаница не способствует краткости.
« назад вперед »
|
