Главная       Биография       Портреты       Мифология       Пейзажи       Рисунки       Письма       Барокко       Дом    

   
Елена Фоурмен, жена Рубенса Введение »
Антверпен - Италия - Испания »
Растущая слава »
Галерея Марии
Медичи
»
Дипломатическая деятельность »
Последнее
десятилетие
»

   
   
   
Дети Рубенса
Альберт и Николас Рубенсы, дети художника

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31

Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы

III. «Галерея Марии Медичи».
Переписка с Пейреском, Валаве и Дюпюи. 1622-1626

Счета Антверпенского собора

11 мая 1626 г. [флам.]
11 мая 1626 года четырем людям, которые перенесли доску с картиной Рюббенса г в церковь и помогли людям, работающим при церкви, поставить ее на место, уплачено чаевых - 5 гульденов 12 стейверов.

Пейреск - Алеанро

Экс, 19 июня 1626 г. [итал.]
[...] Не могу умолчать об одолжении, оказанном мне господином Рубенсом: он прислал мне картину своей кисти с изображением камеи Тиберия. Картина размером почти в полтора фута написана в тех красках, что и камень; удалась она поразительно и отличается замечательной силой. У меня уже есть картина с камеи Августа, сделанная Мессером Николо, автором рисунков для Фонтенбло; рядом с работой Рубенса она кажется мертвой и совершенно незначительной. В этом месяце кончается сессия нашего парламента, я буду свободней и поищу для Вас описание фигур этих камей. Если Вы хотите писать господину Рубенсу, можете присылать письма мне, а я перешлю их ему в Антверпен, но он пишет, что чума там усиливается и, возможно, он будет вынужден покинуть город, Как он поступил и в прошлом году. [...]

Рубенс - Пьеру Дюпюи

Антверпен, 15 июля 1626 г. [итал.]
Славнейший и досточтимейший Синьор.
Вы правы, напоминая мне, что рок не всегда снисходит к нашим страстям и что, будучи проявлением божественной воли, он не должен давать нам отчета в своих действиях. Он наш верховный повелитель, и нам приходится лишь склоняться перед ним и повиноваться ему; мы можем только сделать наше рабство более благородным и менее тягостным, добровольно приняв его. Однако сейчас для меня это дело нелегкое и почти неосуществимое. Ваша Милость очень разумно советует мне положиться на время; в самом деле, я надеюсь, что оно сделает для меня то, что должен был бы сделать разум. Я не притязаю на достижение стоического бесстрастия и не думаю, что человеку должны быть чужды человеческие чувства, сообразные с вызвавшим их предметом, и что все в этом мире должно быть ему одинаково безразлично. Напротив, sed aliqua esse quae potius sunt extra vitia quam cum virtutibus [но есть вещи, которые скорее находятся вне пороков, нежели относятся к добродетелям. - Лат.], и если они порождают некие чувства в нашей душе, citra reprehensionem [за это нельзя упрекать. - Лат.]. Поистине я потерял превосходную подругу, которую я мог и должен был любить, потому что она не обладала никакими недостатками своего пола; она не была ни суровой, ни слабой, но такой доброй и такой честной, такой добродетельной, что все любили ее живую и оплакивают мертвую. Эта утрата достойна глубокого переживания, и так как единственное лекарство от всех скорбей - забвение, дитя времени, придется возложить на него всю мою надежду. Но мне будет очень трудно отделить мою скорбь от воспоминания, которое я должен вечно хранить о дорогом и превыше всего чтимом существе. Думаю, что путешествие помогло бы мне, оторвав меня от зрелища всего того, что меня окружает и роковым образом возобновляет мою боль, ut ilia sola domo moeret vacua stratisque relictis incubat [как она в опустелом доме тоскует одна и склоняется к покинутому ложу. - Лат.]; ведь то новое, что представляется глазам, когда местность меняется перед ними, занимает воображение, так что не остается места для возобновления сердечной печали. Но, по правде сказать, quod mecum peregrinabor et me ipsum circumferam [я буду путешествовать вместе с самим собою и повсюду носить с собой самого себя. - Лат.]. Но пусть Ваша Милость поверит, что для меня было бы великим утешением видеть Вас и господина Вашего брата и оказывать Вам услуги по мере моих сил. Меня весьма тронули добрые советы и сочувствие, выраженное Вашей Милостью, и я искренно благодарю Вас за обещание переписываться со мной во время отсут- ствия господина де Валаве. Я останусь до конца моих дней покорнейшим и преданнейшим слугой Вашей милости.
Вашей Милости покорнейший слуга
Пъетро Паоло Рубенс.

Рубенс – Пьеру Дюпюи

Антверпен, 24 июля: 1626 г. [итал.]
Я не могу сообщить ничего интересного ввиду бездействия, царящего в здешних краях. Правда, голландцы идут в поход, но они берут только двадцать - тридцать человек из каждого полка и, по-видимому, не намерены образовать армию, а собирают только одну колонну, чтобы оказывать помощь своим германским союзникам. Из Германии мы получили весьма точные сведения от приехавшего оттуда Губернатора города Мастрихта господина де ла Мот-тина; он говорит, что Валленштейн стоит во главе могущественной армии, примерно в пятьдесят тысяч человек, армия же Тилли не превышает пятнадцати тысяч солдат, из коих, однако, пять тысяч - всадники. Восстание крестьян в Верхней Австрии бешено разрастается; мятежники захватили город Линц, и только его крепость продолжает сопротивляться. Валленштейн со всем своим войском неожиданно покинул лагерь и поспешно двинулся в поход в невыясненном направлении; однако предполагают, что он идет в Австрию. Крестьяне послали Императору непомерные требования в 13 совершенно неприемлемых статьях, которые, будь они приняты, нанесли бы великий ущерб Императору и Герцогу Баварскому. Поэтому полагают, что придется решить дело оружием. Тем временем, как говорит вышеупомянутый Губернатор Мастрихта, решено в виде предупредительной меры перебить всех крестьян соседних провинций, дабы они не умножали собой числа мятежников. Итак, вся страна в отчаянии: по дороге он видел лишь горы человеческих трупов и множество свиней [Приписка на полях: эта местность, составляющая часть герцогства Гессенского, изобилует свиньями], топчущих уже спелые нивы и размножающихся (известно, как плодовиты эти животные) до такой степени, что они служат прокормом для армии Тилли. Город Кассель осажден имперскими войсками. Этот город, столица герцогства Гессенского, хорошо укреплен и обладает арсеналом, где имеются более сотни бронзовых пушек и снаряжение всякого рода. Но так как в городе укрылось множество бесполезных людей, полагают, что он скоро начнет страдать от недостатка съестных припасов. Поэтому придется заключить какое-то соглашение, тем более что противные стороны не являются непримиримыми врагами.

« назад     вперед »


  Социальная реклама: »


  www.rybens.ru, 2008-2016. Художник Питер Пауль Рубенс - картины, рисунки, биография, письма. Для контактов - ask(at)rybens.ru