Петер Пауль Рубенс. Письма. Документы
III. «Галерея Марии Медичи».
Переписка с Пейреском, Валаве и Дюпюи. 1622-1626
Вы пишете мне, что нужно для трех больших картин оставить сюжеты, о которых уже договорились: Коронацию, Регентство и Совет Богов. Я нахожу это весьма уместным. Но Вы забыли, что в Вашей памятной записке Совет Богов приходится не на большую стену, а на двенадцатое место, то есть один из маленьких простенков. Если на девятом месте будет Коронация, на десятом Регентство и на одиннадцатом Юлихское дело, то па двенадцатое место придется Мирное Правление, а Совет Богов сдвинется на тринадцатое, если, впрочем, Вы не соедините его с голихскими переговорами или с Мирным Правлением. В итоге Вам нужно составить новую памятную Списку с учетом этих обстоятельств и прислать ее господину аббату, чтобы он ее подписал и выслал Вам необходимое распоряжение в соответствии с намерениями Королевы, но оставляя на Ваше усмотрение выбрать то, что Вы сочтете наиболее подходящим и наиболее соответствующим Вашему собственному вкусу. Если никак нельзя свести испанские браки к двум картинам и для осуществления Ваших замыслов будет совершенно необходимо еще одно место из тех, которые хотят оставить про запас, господин аббат предлагает взять всю вину на себя и убедить Королеву удовольствоваться тремя пустыми простенками, давая Вам возможность заполнить все остальные так, как Вы сочтете нужным. Только не забудьте вернуть господину аббату памятную записку, которую он недавно Вам послал. [...]
Рубенс – Питеру Ван Веену
Антверпен, 30 апреля 1622 г. [итал.]
Досточтимейший Синьор.
Мне было чрезвычайно приятно получить паспорта, которые Вы соблаговолили достать мне ценою стольких хлопот. Говоря по правде, я подозревал, что мое звание затруднит дело, и потому обратился к Вашей Милости; мне казалось, что для этого дела не подходит обыкновенный посланный, обычно доставляющий бумаги всем, кто ни попросит. Я чрезвычайно благодарен Вашей Милости за заступничество. Я с удовольствием замечаю, что Вы хотели бы пополнить Ваше собрание моих гравюр, но увы! - уже два года, как мы почти ничего не печатаем из-за причуд моего гравера, который до такой степени дал увлечь себя гордости, что с ним невозможно ни договориться, ни работать вместе. Он утверждает, что только его работа и знаменитое имя придают ценность моим эстампам. Я ограничиваюсь тем, что противопоставляю этому истину: мои рисунки более закончены и разработаны, чем его гравюры, каковые рисунки я могу предъявить кому угодно, ибо они хранятся у меня. Впрочем, пусть Ваша Милость соблаговолит прислать мне список эстампов, имеющихся у Вас, чтобы я мог установить, каких Вам еще не хватает, и как только я это узнаю, я вышлю Вашей Милости остальные. Тем временем я от всего сердца целую Ваши руки и препоручаю себя Вашему благорасположению, моля небо о ниспослании Вам всяческого благополучия и радости. Вашей Милости преданнейший слуга
Пъетро Паоло Рубенс.
Пейреск - Рубенсу
Париж, 26 мая 1622 г. [итал.]
Славнейший Синьор.
Ваш пакет от 19-го числа я получил, когда находился у господина де Ломени. Пока я его распечатывал, туда явился господин аббат, так что мне не пришлось относить пакет особенно далеко. Мы вместе прочли Ваши письма к нему и ко мне, общую памятную записку о сюжетах Галереи и другую - о их распределении, сопровождаемую рисунками; он был чрезвычайно доволен, и я также. Он обещал послать Вам ответ сегодня же вечером, а если не успеет переписать своей рукой общую памятную записку, то ответит со следующей почтой и пошлет ее Вам за своей подписью по всей форме.. Затруднений больше никаких нет, кроме появления Парок в новой восьмой картине: они были бы там очень хороши, если бы не некие зловещие слухи, направленные против Королевы, которые распространились за последнее время. Это несомненная клевета, но лучше не давать ей пищи и заполнить свободное место фигурами, связанными с войной или чем-нибудь иным, что представится подходящим. Относительно трех последующих больших картин я полагаю, что Вы нашли им прекрасное употребление, и хотя Вы с самого начала предназначали их для основных и важнейших сюжетов, Вы все же позже внесли туда некоторые изменения. Уверяю Вас, я видел экземпляр общей памятной записки, написанный Вашей рукой, где три основных сюжета еще не занимали трех больших простенков. Именно об этом я Вам недавно и писал.
Позавчера я вновь просил господина Бросса дать размеры этих трех картин, но он извиняется и говорит, что мастера, делающие лепнину, еще не кончили свою работу, а ему нужно видеть лепнину в нижней части стены, чтобы присоединить к ней украшения, окружающие двери, которые имеются в каждой из стен. Я еще раз пошлю человека за этими размерами. [...]
Пожалуйста, не церемоньтесь со мной и сохраняйте Ваше дружеское ко мне отношение, за которое я Вам чрезвычайно благодарен. На сем я кончаю, самым дружеским образом целуя Ваши руки.
« назад вперед »
|
