Распятый Христос, 1610-1611

Последний автопортрет, 1639 1 2 3 5 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36

Пусть Рубенс придал фламандский вид некоторым своим фигурам (например, в «Суде Париса» и в «Похищении сабинянок») и был вынужден пользоваться тем, что присуще его стране, он с лихвой возместил это выразительностью и благородством, а также множеством других талантов, обладать коими были бы рады знаменитейшие художники римской школы. По чести, неужели вы считаете, что так уж замечательно не выпускать из рук циркуля? И нужно ли ради одной красивой по пропорциям, правильно нарисованной и близкой к антикам головы сводить все фигуры к одинаковым пропорциям и одинаковому облику, который без разбора распространялся бы повсюду, а все драпировки наделять одинаковыми складками? Неужели мы исправим все эти недостатки, если скажем, что картина нарисована в античном вкусе?
- Нет, - сказал Калист. - Но неужели вы ни в грош не ставите правильный рисунок?
- Что вы называете правильным рисунком? - возразил Филарх, - чистенько проведенные контуры, немного более жесткие, чем мрамор, с которого их скопировали?
- Я называю правильным тот рисунок, в котором верно соблюдены все пропорции и соотношения.
- Это немало, - сказал Филарх, - если он к тому же подкреплен долгим и добрым упражнением. Однако позвольте сказать вам, что он опирается на линейку и циркуль, ему учат наглядно и могут научить решительно кого угодно. Напротив, немногие живописцы оказались способны достичь того, что правильным рисунком называю я, то есть передать в изображении истину природы и воспроизвести образы знакомых нам предметов с выбором, уместностью и разнообразием: выбором, потому что не следует брать подряд все, что попадается на глаза; уместностью, потому что для передачи сюжета требуются фигуры то одного, то другого характера; разнообразием, чтобы радовать зрение и в совершенстве подражать природе, в которой не встретишь двух одинаковых вещей.
Пусть Рубенс не всегда рисовал абсолютно правильно, он все же заслуживает высокого признания среди великих рисовальщиков, если рассматривать рисунок в связи с живописью. Не все его фигуры отличаются самыми изящными пропорциями, но это сделано не по неведению, а сознательно: такие пропорции оставлены за божествами и главными героями его картин, нарисованными не с антиков (в них нет и следа мрамора), но как бы с тех людей, которые служили моделями скульпторам древности. В подтверждение взгляните на созданную им галерею в Люксембургском дворце.
Желая, чтобы Филарх прервал свое молчание, Дамон сказал:
- Вам, верно, кажется, что вы все еще в Риме. Вы говорили нам о рисунке Рубенса и ничего не сказали об экспрессии, то есть о выражении движений души.
- Страсти души, - заговорил Филарх, - выражаются движениями черт лица и всего тела. Бывают страсти бурные и нежные.
Первые передать гораздо легче, и в этом ни один художник не превзошел Рубенса. Нежное, мягкое выражение может иметь причиной либо душевный покой, либо страсти такого рода, которые не вызывают особых изменений лица, но все же позволяют заметить сильнейшее волнение, сокрытое в глубине души. Подобные выражения замечательно удавались Рубенсу, в доказательство можно привести множество примеров из его произведений - хотя бы из тех, которые здесь находятся. Так, в «Суде Париса» пастух кажется спокойным, и лицо его лишено признаков волнения, однако ясно, что в душе он весьма озабочен предстоящим ему выбором. В «Избиении младенцев» горе городских должностных лиц сквозит за подчеркнутой твердостью, продиктованной политикой. В «Снятии со креста» изнемогающая от горя Дева Мария изображена столь трогательно и необычно, что ее облик в подобных обстоятельствах подходит лишь матери Бога и никакой иной; совершенно божественное ее выражение порождено одним из самых счастливых взлетов фантазии художника. В «Св. Георгии» облик царевны, принимающей веревку, которой связан дракон, и женщин позади нее так нежен, грациозен и выразителен, что ничего более совершенного отыскать невозможно. Страсти души следует изображать естественно; мало того, одна и та же страсть должна изменяться в зависимости от сюжетов и фигур.
- Мне кажется, - сказал Дамой, - что гений художника проявляется именно в изображении страстей души, так что экспрессию можно назвать душой не только рисунка, но и живописи.
- Это неплохо сказано, - ответил Филарх, - но, строго говоря, неверно, ибо душа живописи - колорит. Душа - высшее совершенство, она дает жизнь всему живому, а ведь никто не назовет живой и совершенной фигуру, только нарисованную одними линиями, а если и скажет, то, значит, его воображение восполняет отсутствующие краски подобно тому, как в эскизе оно восполняет недостающую живопись.
Свет и тени можно передать только с помощью красок, однако это особая область знания, называемая светотенью. Она лежит в основе колорита подобно тому, как пропорции и анатомия служат основой рисунка. Светотень относится к отдельным предметам, к группам и к целому. Рубенс придерживался правила в отдельных предметах при обычном освещении наиболее светлыми делать выступающие их части, притом тем светлее, чем сильнее выпуклость. Большинство фигур на здешних картинах кажутся вам прекрасными именно потому, что художник построил их по этому принципу.
- Расстояние в фут между двумя выпуклостями не имеет значения, - заметил Дамон, - оно не уменьшает их белизны, если они находятся среди пейзажа. В «Суде Париса» выпуклые плечи Юноны следовало бы осветить так же сильно, как и ее нисколько не более выступающие бедра.
- Верно, - ответил Филарх, - что два округлых предмета, один из которых находится в картине лишь на фут глубже, не должны отличаться по освещенности или различие должно быть так мало, что его и не заметишь. Но если эти округлости являются частями некоего целого или если несколько таких предметов составляют как бы груду, тогда их следует рассматривать все вместе как одну округлую форму или часть таковой, в зависимости от их расположения, и освещать соответственно, если хочешь достичь наилучшего эффекта. Это касается и частей тела.

  Социальная реклама: »